13. К. В. Мочульский

Составитель Борис Тихомиров, 2005 год
Ответить
admin-sa
Site Admin
Сообщения: 40
Зарегистрирован: Пт ноя 26, 2021 2:16 pm

13. К. В. Мочульский

Сообщение admin-sa »

ИЗ КНИГИ «ДОСТОЕВСКИЙ. ЖИЗНЬ И ТВОРЧЕСТВО»

«Игрок». Вторая женитьба. Жизнь за границей (1866-1868).


Небольшой роман «Игрок» был задуман в 1863 году в форме рассказа. Автор писал Страхову из Рима: «Теперь готового у меня нет ничего. Но составился довольно счастливый (как сам сужу) план одного рассказа. Большею частью он записан на клочках <...> Сюжет рассказа следующий: один тип заграничного русского. Заметьте: о заграничных русских был большой вопрос летом в журналах. Все это отразится в моем рассказе. Да и вообще отразится современная минута (по возможности, разумеется) нашей внутренней жизни. Я беру натуру непосредственного человека, однако же многоразвитого, но во всем недоконченного, изверившегося и не смеющего не верить, восстающего на авторитеты и боящегося их. Он успокаивает себя тем, что ему нечёго делать в России, и потому жестокая критика на людей, зовущих из России наших заграничных русских. Главная же штука в том, что все его жизненные соки, силы, буйство, смелость пошли на рулетку. Он – игрок и не простой игрок, так же, как Скупой Рыцарь не простой скупец. (Это вовсе не сравнение меня с Пушкиным. Говорю лишь для ясности). Он поэт в своем роде, но дело в том, что он сам стыдится этой поэзии, ибо глубоко чувствует ее низость, хотя потребность риска и облагораживает в его глазах самого себя. Весь рассказ – рассказ о том, как он третий год играет по игорным домам на рулетке <...> Если „Мертвый дом“ обратил на себя внимание публики как изображение каторжных, которых никто не изображал наглядно до мертвого дома, то этот рассказ обратит непременно на себя внимание, как наглядное и подробнейшее изображение рулеточной игры <...> Вещь, может быть, весьма недурная. Ведь был же любопытен „Мертвый дом“. А это описание своего рода ада, своего рода каторжной „бани“ хочу и постараюсь сделать картину».
Первая забота Достоевского – уловить «современную минуту», ответить на актуальный вопрос («о заграничных русских»); затем – схватить черты человека эпохи, представителя определенного общественного настроения (человек «недоконченный», готовый взбунтоваться, но еще «не смеющий не верить», человек, которому «нечего делать в России» и силы которого гибнут в «поэзии» азартной игры). В такой последовательности возникают замыслы Достоевского: от уловления «идеи» настоящего исторического момента к воплощению ее в личности. На этот идейно-психологический план не осуществился. Роман был продиктован наспех, сымпровизирован в 27 дней, и из первоначального проекта сохранилось «наглядное изображение рулеточной игры».
Автор рассчитывал на эффект новизны сюжета и сравнивал «ад рулетки» с адом Мертвого Дома. В этом было большое преувеличение; нравы игорных домов и переживания игроков не могли составить содержание целого романа. Поэтому мотив «поэзии игры» усиливается новым мотивом – любви–ненависти. Вводится автобиографический материал: воспоминания о заграничном путешествии с Аполлинарией Сусловой. Героиня романа, Полина, наследует и ее имя, и ее страстный, властолюбивый характер. Вокруг двойной темы любви и игры вырастает сложная трагикомическая интрига.
Разорившийся генерал Загорьянский, проживающий со своей семьей в Рулетенбурге, влюбляется в француженку, авантюристку Мllе Blanche; Полина его падчерица, рассказчик игрок – воспитатель его детей. Загадочная героиня окружена поклонниками иностранцами: французским маркизом де Грие и англичанином мистером Астлей. Генерал ждет наследства московской бабушки, чтобы расплатиться со своим кредитором де Грие и жениться на Мllе Blanche. Но вместо телеграммы о кончине, сама «la baboulinka», семидесятипятилетняя, безногая, но властная и строптивая старуха, приезжает в Рулетенбург. В несколько дней она проигрывает сто тысяч и производит смятение в семье генерала. Де Грие не претендует более на руку Полины, Мllе Blanche покидает влюбленного генерала. Рассказчик выигрывает двести тысяч, становится, довольно неожиданно для самого себя, любовником Мllе Blanche и, прожив с ней эти деньги в Париже, продолжает скитаться по игорным домам. Бабушка умирает, генерал женится на Мllе Blanche; Полина выздоравливает от долгой болезни в семье мистера Астлей.
В «Игроке» внешнее действие – живописное, разнообразное, драматическое – преобладает над внутренним. Изображение характеров и анализ чувств уступают место рассказу об эффектных и неожиданных событиях. О жизни своей в Рулетенбурге рассказчик впоследствии вспоминает, как о «вихре, захватившем его в круговорот». «Мне все кажется порой, пишет он, что я все е кружусь в том же вихре и что вот–вот, опять промчатся эта буря, захватит меня мимоходом своим крылом и я выскочу опять из порядка и чувства меры и закружусь, закружусь, закружусь...» Так определяет автор динамический характер своего произведения: это вихрь, буря, круговорот; момент кризиса, когда человек выскакивает из привычной колеи, теряет чувство меры. Несколько дней определяют собой судьбу всех действующих лиц. «Всё это было нечто странное, безобразное и даже трагическое», – говорит рассказчик. Можно подумать, что в «Игроке» Достоевский пародирует свою собственную манеру: всё действие сведено к катастрофе.
Рассказчик, молодой дворянин Алексей Иванович, охвачен двумя чувствами: любовью к падчерице генерала Загорьянского – Полине и страстью к рулетке. Обычно в центре романа Достоевского поставлен загадочный герой; в «Игроке» стоит загадочная героиня. Алексей Иванович заявляет, что «ему хочется проникнуть в тайны Полины»; он не знает, любит ли она его или ненавидит, его волнуют ее таинственные отношения с де Грие и с Мистером Астлей; он с страстным напряжением разгадывает загадку гордой и властной красавицы. Изображение любви–ненависти героя к Полине носит характер личной исповеди автора; дневник Сусловой помогает нам отделить пережитое от придуманного. Подобно Полине, Суслова была влюблена в ничтожного иностранца–студента Сальвадора, который тоже обещал на ней жениться и бросил. Достоевский так же мучился ревностью, как и Алексей Иванович, так же находился в постыдном рабстве у своей возлюбленной. От имени героя он изображает свою личную любовную трагедию.
«Право, – признается рассказчик, – мне было легче в эти две недели отсутствия, чем теперь, в день возвращения, хотя я в дороге и тосковал, как сумасшедший, метался, как угорелый, и даже во снё поминутно видел ее перед собою. Раз (это было в Швейцарии), заснув в вагоне, я, кажется, заговорил вслух с Полиной, чем рассмешил всех сидевших со мною проезжих. И еще раз я задал себе вопрос: люблю ли я ее? И еще раз не сумел на него ответить т. е. лучше сказать, я опять в сотый раз ответил себе, что я ее ненавижу. Да, она была мне ненавистна. бывали минуты (а именно каждый раз при конце наших разговоров), что я отдал бы полжизни, чтобы задушить ее. Клянусь, если бы возможно было медленно погрузить в ее грудь острый нож, то я, мне кажется, схватился бы за него с наслаждением. А между тем, клянусь всем, что есть святого, если бы на Шлангенберге, на модном пуанте, она действительно сказала мне: «бросьтесь вниз», то я бы тотчас же бросился и даже с наслаждением. Все это она удивительно понимает, и мысль о том, что я вполне верно и отчетливо сознаю всю ее недоступность для меня, эта мысль, я уверен, доставляет ей чрезвычайное ‘наслаждение... Мне кажется, она до сих пор смотрела на меня, как та древняя императрица, которая стала раздеваться при своем невольнике, считая его не за человека... Она знает, что я люблю ее до безумия, допускает меня даже говорить о моей страсти, – и уж, конечно, ничем она не выражает мне более своего презрения, как этим позволением говорить ей беспрепятственно и бесцензурно о моей любви».
Вспомним рассказ Сусловой о путешествии с Достоевским «на братских началах», о жуткой ночи в Висбадене, когда она действительно почти раздевалась перед ним и наслаждалась его унижением, вспомним, как искусно разжигала она его страсть, чтобы потом оттолкнуть с презрением, – и мы поймем мечту «раба» вонзить нож в «императрицу». Но отверженный любовник стыдился не только рабства и унижения: его мучило, что в позоре этом он испытывал неведомее ему доселе острое наслаждение.
Алексей Иванович признается своей владычице: «Ну, да, да, мне от вас рабство – наслаждение. Есть, есть наслаждение в последней степени приниженности и ничтожества! Черт знает, может быть, оно есть и в кнуте, когда кнут ложится на спину и рвет в клочки мясо..» Омерзительная сладость падения и позора, сладострастье самоуничижения – одна из тем «Записок из подполья». В романе с Сусловой раскрылась для писателя демоническая сила эроса и ярко осветила темное и грязное подполье души. В сердце человеческом «дьявол с Богом борется». Эротическая тема в творчестве Достоевского восходит к его трагической любви–ненависти. «Игрок» – первое художественное ее воплощение. От Полины идут «фатальные женщины» его романов: Настасья Филипповна, Аглая, Катерина Ивановна, Грушенька.
Страсть граничит с безумием, связывается с навязчивыми образами: шум платья, узенький следок ноги. «Мне у себя наверху, в каморке, – говорит Алексей Иванович, стоит вспомнить и вообразить только шум вашего платья, и я руки себе искусать готов». Так же и сладострастника Свидригайлова в «Преступлении и наказании» сводит с ума один шум платья Дуни. «Следок ноги у ней узенький и длинный – мучительный. Именно мучительный», – продолжает рассказчик.
Страсть совсем не есть поклонение красоте, уважение к личности: она иррациональна, демонична и разрушительна. Это темная одержимость, убийственная и самоубийственная. Герой с циничной откровенностью «объясняется в любви» Полине. «У меня ни одной человеческой мысли нет в голове. Я давно уж не знаю, что на свете делается, ни в России, ни здесь... Я только вас везде вижу, а остальное мне все равно. За что и как я вас люблю – не знаю. Знаете ли вы, что, может быть, вы вовсе не хороши? Представьте себе; я даже не знаю, хороши ли вы или нет, даже лицом? Сердце, наверно, у вас нехорошее, ум неблагородный, это очень может быть Знаете ли вы, что я когда-нибудь вас убью? Не потому убью, что разлюблю или приревную, а так просто убью, потому что меня иногда тянет вас съесть... Знаете ли вы невероятную вещь: я вас с каждым днем люблю больше а ведь это почти невозможно Дикая беспредельная власть, хоть над мухой, ведь это тоже своего рода наслаждение. Человек деспот от природы и любит быть мучителем. Страсть, как жажда власти над другим, может вполне естественно привести к убийству. Сладострастный паук съедает свою жертву: так намечается тема Рогожина – Настасьи Филипповны.
На предложение Алексея Ивановича броситься с вершины Шлангенберга Полина насмешливо отвечает приказом подразнить важного немецкого барона. Подменой трагедии фарсом она подчеркивает свое презрение к жертве. После разрыва с де Грие «мучительница» приходит в комнату рассказчика; ей нужно пятьдесят тысяч, чтоб отдать долг французу. Алексей Иванович бежит в игорный дом и выигрывает двести тысяч. Полина денег не берет. «Вы дорого даете, – говорит она; – любовница де Грие не стоит пятидесяти тысяч франков... Я вас ненавижу». С ненавистью отдается она ему, а утром в бешенстве швыряет ему в лицо деньги и убегает к мистеру Астлей. Почему? Что это, месть за обиду? Неверие в его любовь? Оскорбленное тщеславие? В эпилоге мистер Астлей открывает игроку тайну Полины: она любила его и любит до сих пор Это неожиданное признание завершает «историю одной любви–ненависти». Но вихрь, закруживший героя, не одна страсть к Полине. Он знает и другое «головокружение гибели» – страсть к игре. Михаил Михайлович Достоевский удивлялся, что его брат, путешествуя с любимой женщиной, мог так страстно увлекаться рулеткой. Но для писателя любовь и игра были таинственно связаны. Двойной вызов судьбе, двойная борьба не на жизнь, а на смерть, увлекали отчаянного игрока. Опьянение риска, атмосфера игорного дома, жадная толпа, обступающая столы рулетки, груды золота, крики крупье, постукивание шарика, катящегося по клеткам, громкое биение сердца, предчувствие гибели и надежда на «воскресение» – вся эта низменная и жуткая «поэзия игры» всецело владеет его душой. В «Игроке» подробно описывается – «ад рулетки», изображается психология игроков, рассказывается о фантастических выигрышах и проигрышах. От имени героя–игрока говорит игрок–автор: «С каким трепетом, с каким замиранием сердца я выслушиваю крик крупера: trente et une, rouge, impair et passe или quatre, noir, pair et manque! С какой алчностью смотрю я на игорный стол, по которому разбросаны луидоры, фридрихсдоры и талеры, на столбики золота, когда они от лопатки крупера рассыпаются в горящие, как жар, кучи, или на длинные в аршин столбы серебра, лежащие вокруг колеса; Еще подходя к игорной зале, за две комнаты, только что я заслышу дзеньканье пересыпающихся денег – со мной почти делаются судороги». Каким взволнованным лирическим тоном написана эта тирада! Но главное – не жажда наживы, не мечта о миллионе, а ощущение риска, опьянение вызова.
Однажды герой проиграл всё и вдруг в жилетном кармане нащупал последний гульден. «А, стало быть, будет на что пообедать подумал он, но воротился и поставил его на manque. «Право, – прибавляет он, – есть что-то особенное в ощущении, когда один на чужой стороне, далеко от родины, от друзей и, не зная, что сегодня будешь есть, ставишь последний гульден, самый, самый последний!»
Достоевский любил это ощущение, любил интенсивность переживания, независимо от его психического содержания. Какая спазма сжимала его горло, когда он проигрывал на чужбине последний гульден, спазма ужаса, отчаяния или непереносимого наслаждения?
В романе «Игрок» несколько выразительных, мастерски набросанных портретов. Московская бабушка Антонида Васильевна Тарасевичева, «бойкая, задорная, самодовольная, прямо сидящая, громко повелительно кричащая и всех бранящая», напоминает Хлестову из «Горе от ума» и Ахросимову из «Войны и мира» Сумасбродная, капризная, но добрая и великодушная старуха, с азартом проигрывает сто тысяч, раздает червонцы нищим, нежно любит «гордячку» Полину, покровительствует бедному учителю Алексею Ивановичу, презирает иностранцев, делая исключение только для англичанина, мистера Астлей. Очень удался автору образ Mlle Blanche, француженки-авантюристки, жадной до денег, расчетливой, наивно–циничной и добродушной. С нескрываемым презрением описываются немцы На рулетке, вокруг проигрывающей бабушки, увиваются три полячишка, мелкие мошенники и паразиты, которые «стелются под стопки паньски», льстят, лебезят и обкрадывают обезумевшую старуху. Это первый набросок к сцене с поляками в «Братьях Карамазовых». Из всех иностранцев, один англичанин изображен с симпатией. Мистер Астлей – чудак, застенчивый, молчаливый и добродетельный. Он тайно влюблен в Полину, спасает ее после катастрофы, дает деньги бабушке, помогает учителю, и все это делает просто, угрюмо без фраз. Неуклюжему и угловатому англичанину противо<по>ставляется блестящий, галантный француз де Грие, подлец и проходимец, облеченный в «изящную национальную форму...» «Национальная форма француза, – замечает рассказчик, – стала слагаться в изящную форму, когда еще мы были медведями. Революция наследовала дворянству. Теперь самый пошлейший французишка может иметь манеру, приемы, выражения и даже мысли вполне изящной формы, не участвуя в этой форме ни своею инициативой, ни душою, ни сердцем: все это досталось ему по наследству. Сами собою они могут быть пустее пустейшего и подлее подлейшего». Европейской форме противостоит русская бесформенность: немецкому порядку и французскому изяществу – русское безобразие и безудерж.
Немец копит 50-70 лет, и через пять-шесть поколений из него выходит Ротшильд. Француженка Mlle Blanche дает игрокам деньги под проценты, расчетливо продает себя богатым поклонникам, а через несколько лет у нее будет капитал в миллион франков. Русские стремятся к быстрому и легкому обогащению. Мистер Астлей полагает, что рулетка придумана специально для русских. Они жадны и расточительны, безудержны в страстях и неистовы в азарте. Рассказчик размышляет над «русским безобразием». «Русские слишком богато и многосторонне одарены, чтоб скоро приискать себе приличную форму. Тут дело в форме. Большею частью мы, русские, так богато одарены, что для приличной формы нам нужна гениальность».
Бесплодно гибнет русская одаренность (судьба Алексея Ивановича) в разгуле, страстях, азарте; бессмысленно расточаются молодые силы. У России нет прочных традиций, установившихся форм. Когда уляжется русский хаос, построится русский космос? Когда появится русский «положительно прекрасный человек»? Эти мысли приводят писателя к теме его следующего романа «Идиот»?
«Игрок» – блестящая импровизация; в нем все достоинства и недостатки этого жанра. Составлен он из разнородного материала; в затейливую интригу вплетены личные воспоминания автора; использован эффект новизны сюжета (царство рулетки), и в заключение поставлен вопрос о новой русской форме.
* * *
Роман «Игрок» был продиктован Достоевским стенографистке Анне Григорьевне Сниткиной. Будущей жене писателя было суждено первой услышать его повесть о любви к Полине Сусловой.
О первом сеансе стенографии Анна Григорьевна пишет в своих воспоминаниях: «Он, видимо, был раздражен и не мог собраться с мыслями. То спрашивал, как меня зовут, и тотчас забывал, то принимался ходить по комнате, ходил долго, как бы забыв о моем присутствии». Продиктовав несколько фраз, Достоевский попросил Анну Григорьевну прийти вечером. Началась их совместная работа. «Я приготовилась, – продолжает она, – а Федор Михайлович принялся ходить по комнате довольно быстрыми шагами, наискось от двери к печке, причем, дойдя до нее, непременно стучал об нее два раза <...> Однажды, находясь в каком-то особенном, тревожном настроении, Федор Михайлович поведал мне, что стоит в настоящий момент на рубеже и что ему представляются три пути: или поехать на Восток, в Константинополь и Иерусалим, и, может быть, там навсегда остаться, или поехать за границу на рулетку и погрузиться всею душою в так захватывающую его игру; или, наконец, жениться во второй раз».
29 октября была последняя диктовка «Игрока». Достоевский сообщал Н. А. Любимову: «31 октября кончил я и вчера сдал роман в 10 листов, по контракту, Стелловскому. Эти 10 листов я начал и кончил в один месяц. Теперь принимаюсь за окончание „Преступления и наказания“».
8 ноября произошло объяснение в любви. Достоевский рассказывает план нового романа из жизни художника. «Суровое детство. Ранняя потеря любимого отца, какие-то роковые обстоятельства (тяжкая болезнь), которые оторвали художника на десяток лет от жизни и любимого искусства. Тут было возвращение к жизни (выздоровление), встреча с женщиной, которую он полюбил, муки, доставленные ему этой любовью, смерть жены и близких людей (любимой сестры), бедность, долги. <…> По его словам, герой был преждевременно состарившийся человек, больной неизлечимой болезнью (паралич руки), хмурый, подозрительный; правда, с нежным сердцем, но не умеющий высказывать свои чувства; художник, может быть, и талантливый, но неудачник, не успевший ни разу в жизни воплотить свои идеи в тех формах, о которых мечтал, и этим всегда мучающийся. <…> Героиня (Аня) была кротка, умна, добра, жизнерадостна и обладала большим тактом в сношениях с людьми. <…>
– А хороша собой ваша героиня?
– Не красавица, конечно, но очень недурна – я люблю ее лицо.
<…> Художник встречал Аню в художественных кружках, и чем чаще ее видел, тем больше она ему нравилась, тем сильнее крепло в нем убеждение, что с нею он мог бы найти счастье. <…>
– Поставьте себя на минуту на ее место, — сказал Федор Михайлович дрожащим голосом. – Представьте, что этот художник – я, что я признался вам в любви и просил быть моей женой, скажите, что вы бы мне ответили? <…>
– Я бы вам ответила, что вас люблю и буду любить всю жизнь!»
Первое письмо Достоевского к невесте (от 9 декабря 1866 года) начинается обращением: «Милая моя Аня, прелестная моя именинница» – и кончается словами: «Тебя бесконечно любящий и в тебя бесконечно верующий, твой весь Ф. Д. Ты мое будущее всё – и надежда, и вера, и счастье, и блаженство – всё».
Мать Анны Григорьевны была шведкой из Финляндии. От нее она унаследовала серые глаза, спокойный положительный характер и чувство собственного достоинства. Она была искренно религиозна, даже немного суеверна, расчетлива, аккуратна и ограниченна. Доверия писателя она не обманула – всю жизнь была его преданной женой, самоотверженной сотрудницей, страстной почитательницей. Анна Григорьевна мало разбиралась в идеях мужа, не участвовала в его духовной жизни, не стояла верным стражем на пороге его рабочего кабинета. Ей он обязан относительным благополучием последних лет своей жизни, семейным уютом, налаженностью жизни. Она безропотно переносила всё, прощала, утешала, заботилась, ухаживала, заведовала хозяйством, воспитывала детей, переписывала романы, вела счета и переписку, откладывала деньги про черный день. Жила только им и для него; после его смерти посвятила себя культу его памяти.
Намерение Достоевского жениться было встречено враждебно семьей покойного брата Михаила Михайловича и пасынком писателя Павлом Исаевым. Анна Григорьевна очень драматично описывает свои первые столкновения с родственниками. Свадьба состоялась 15 февраля 1867 года. Достоевский был на двадцать пять лет старше своей невесты.
Приглашая Н. Н. Страхова на свадьбу, писатель прибавляет: «Я до того одичал за последний год затворнической жизни и отупел от 44-х печатных, написанных мною в один год, листов, что даже и записку–то эту написал с чрезвычайным трудом.
Второй жене писателя пришлось пережить тот ужас, какой десять лет тому назад испытала его первая жена, Мария Дмитриевна: после свадьбы, от волнения и выпитого шампанского, у Федора Михайловича в один день было два припадка падучей. «К моему чрезвычайному горю, – вспоминает Анна Григорьевна, – припадок повторился через час после первого, и на этот раз с такой силою, что Ф. М. более двух часов, уже придя в сознание, в голос кричал от боли. Это было что-то ужасное! <…> Слыша его не прекращающиеся часами крики и стоны, видя искаженное от страдания, совершенно непохожее на него лицо, безумно остановившиеся глаза, совсем не понимая его несвязной речи, я почти была убеждена, что мой дорогой любимый муж сходит с ума». Доктор советует больному ехать лечиться за границу. Ему удается получить у Каткова две тысячи рублей в виде аванса за будущий, еще не начатый роман. Но эта сумма уходит на уплату самых неотложных долгов и на помощь родственникам. Тогда Анна Григорьевна решает заложить всё свое приданое (мебель, посуду), и на эти деньги молодые уезжают за границу (14 апреля 1867 г.). Достоевский действительно предполагал лечиться: он чувствовал себя опасно больным… «Вы знаете, как я выехал и с какими причинами, – писал он Майкову из Женевы, – спасать не только здоровье, но даже жизнь. Припадки стали уж повторяться каждую неделю, а чувствовать и сознавать ясно, что это нервное и мозговое расстройство, было невыносимо. Рассудок, действительно, расстраивался – это истина; я это чувствовал, а расстройство нервов доводило меня до бешеных минут.

* * *
Достоевские поселяются в Дрездене; писатель по обыкновению работает ночью, встает в одиннадцать часов утра, в два часа встречается с женой в картинной галерее, в три часа они обедают в ресторане, потом гуляют в парке, слушают музыку; в 9 часов вечера возвращаются домой, пьют чай, и Федор Михайлович садится за работу. Анна Григорьевна своими стенографическими каракулями записывает в дневнике впечатления: описания исторических памятников и знаменитых картин чередуются с меню ресторана и перечислением покупок.
Достоевский полон надежд и вдохновения: он переживает огромный духовный подъем, радуется весне, любит слушать симфонии Бетховена и благоговейно смотрит на Сикстинскую мадонну. Его таинственно притягивает пейзаж Клода Лоррена «Асис и Галатея»: фантастический ландшафт, озаренный заходящим солнцем, мистически связывается в его воображении с мечтой о золотом веке; впоследствии Ставрогин в «Бесах» и Версилов в «Подростке» будут говорить о нем, как о символе земного рая. Но медовый месяц писателя оканчивается катастрофой; идиллическая жизнь в Дрездене начинает его утомлять; он становится раздражительным, сердится на немецкие порядки, тоскует о России; борется с соблазном и не решается признаться молодой жене. Наконец открывает ей свой план: нужны деньги и единственный способ их добыть – поехать в Гомбург играть в рулетку. 16 мая Достоевский уезжает. Пишет жене, что ему стыдно и противно. Бог послал ему прекрасного чистого ангела, а он его покинул… В другом письме – новые уверения в любви: «Ты меня видишь обыкновенно, Аня, угрюмым, пасмурным и капризным, это только снаружи; таков я всегда был, надломленный и испорченный судьбой, внутри – другое, поверь, поверь!»
В третьем письме он сообщает, что проиграл всё, продал часы и отыгрался; и снова говорит о своем тяжелом нраве: «Я и наяву–то и когда мы вместе, несообщителен, угрюм и совершенно не имею дара выразить себя всего. Формы, жеста не имею. Покойный брат Миша часто с горечью упрекал меня в этом <…> Я со слезами ночью молился о тебе, удержаться не мог…» 21 мая – новый проигрыш и просьба прислать на дорогу 20 империалов. Анна Григорьевна испугана отчаянным тоном письма и беспокоится о здоровье мужа. Он отвечает: «Здоровье мое превосходно. Это нервное расстройство, которого ты боишься во мне, – только физическое, механическое. Ведь не нравственное же это потрясение. Да того и природа моя требует: я так сложен».
Это – важное признанье: нужда в деньгах, забота о завтрашнем дне – только предлоги. Достоевский любит игру ради игры, любит ее низменность, ее ужас, ее сладостную муку. Того требует его природа – крайних ощущений, борьбы с судьбой, предвкушения гибели. Анна Григорьевна посылает деньги и отправляется на вокзал встречать мужа. Он не приезжает: он всё проиграл и ему не на что вернуться. Просит еще раз прислать на дорогу. «Ангел мой, – пишет он, – не подумай как–нибудь, чтоб я и эти проиграл! Не думай обо мне так низко. ведь и я человек! Ведь есть же и во мне сколько–нибудь человеческого!»
Наконец 27 мая игрок возвращается угрюмый, озабоченный. Он сам виноват в своих неудачах: играл беспорядочно, без системы, располагая ничтожной суммой. Если играть хладнокровно и рассудительно – нет возможности проиграть. Но для этого нужно поселиться в городе, где есть рулетка, например в Баден–Бадене. 3 июля, получив 500 рублей от Каткова, Достоевский с женой переезжает в Баден. Анна Григорьевна проводит томительные дни в отдельном номере. «Ф. М., – вспоминает она, – возвращался с рулетки бледный, изможденный, едва держался на ногах, просил у меня денег (он все деньги отдавал мне), уходил и через полчаса возвращался еще более расстроенный, за деньгами, и это до тех пор, пока не проиграет всё, что у нас имеется. Когда идти на рулетку было не с чем и неоткуда было достать денег, Ф. М. бывал иногда так удручен, что начинал рыдать, становился передо мною на колени, умоляя простить его за то, что мучает меня своими поступками, приходил в крайнее отчаяние».
Полубезумное, лихорадочное существование продолжается около месяца. Всё проиграно. Достоевский закладывает свое обручальное кольцо и выигрывает четыре тысячи франков. Через три дня закладывает женины серьги и проигрывает. Вернувшись с рулетки, клянется, что больше играть не будет, и, закрыв лицо руками, плачет, как ребенок. На следующее утро снова играет и закладывает свою шубу и пальто жены; за отель не заплачено, питаются они одним чаем. Гончаров дает ему в долг три золотых, Катков присылает еще 500 рублей. Снова рулетка – и снова проигрыш. С трудом вырывается он наконец из «проклятого» Бадена и переезжает в Женеву с капиталом в 70 франков. Описывая Майкову свое пребывание в Бадене, писатель прибавляет замечательную фразу: «А хуже всего, что натура моя подлая и слишком страстная; везде–то и во всем я до последнего предела дохожу, всю жизнь за черту переходил». Создавая своих героев, Достоевский осознает самого себя. Испытание свободы, «добывание силы» – философская проекция его личного опыта. Он «всю жизнь за черту переходил»; они – «переступают». Раскольников, Версилов, Ставрогин, Иван Карамазов – борцы, мятежники, преступники, трагические герои – стоят «у последнего предела», у края пропасти.
Ответить